Нили наморщила носик.

— Послушай-ка, у Элен никогда никого нет. Сегодня ей еще повезло, что она пошла на какой-то там вечер с этим гомиком-модельером. Ух ты! Мэл, гостиница у тебя и впрямь паршивая: уже почти утро, а тепла все не дают. А у нас батареи горячие почти всю ночь. — Она забралась в постель, вся дрожа от холода в его объятиях.

— Хорошо, назови день, и я перееду отсюда. Можем пожениться в любое время, когда пожелаешь. Я подыщу для нас хорошую квартиру.

Нили теснее прижалась к нему, обвивая его ногами, чтобы согреться.

— Ну, так как, Нили? Ты же слышала, что говорил сегодня Джонни. Со мной все решено — я получаю две сотни в неделю.

— И я столько же.

— Вот и давай поженимся.

— О'кей. Первого июня.

— Почему нам нужно столько ждать?

— Потому что до этого срока мы с девушками снимаем квартиру. Мне придется выкладывать причитающуюся с меня треть платы, даже если я съеду раньше. Мы с ними так договорились, потому что все собрались замуж.

— Мы с тобой это осилим. Заплатим им.

— Смеешься, что ли? Стану я платить за две квартиры!

— Но Нили, я хочу тебя. Она хихикнула.

— Я твоя. Ну, давай же, возьми меня… прямо сейчас.

— Но, Нили…

— Первого июня поженимся. Давай, Мэл, люби меня, Нет, не так… у меня не вставлен колпачок. Давай по-другому… пожалуйста. Как тогда. Ну, пожалуйста, Мэл…

февраль 1946

Не веря своим глазам, лишившись от изумления дара речи, Анна и Дженифер смотрели, как Нили небрежно показывает грузчикам, куда поставить огромиве пианино.

— Я только что подписала договор на юридическое обслуживание с фирмой Джонсона-Гарриса, — объявила Нили.

— А что произошло с Генри?-спросила Анна.

— Ну, в общем, у нас с ним вчера был длинный разговор. Я сказала ему, что на меня вышла фирма Джонсона-Гарриса. Он сразу же пошел мне навстречу и разрешил расторгнуть наш с ним договор. Я еще недостаточно крупная фигура, чтобы иметь своего собственного менеджера. Мне нужно, чтобы за мной стояла солидная фирма. Генри согласился. И вот, смотрите, что получилось…

— Они подарили тебе пианино? — спросила Дженифер.

— Нет, но оплачивают его прокат. И устроили меня в «Ла-Руж», там через три недели мое первое выступление.

— Но ты же в «Небесном Хите», — сказала Анна.

— Я буду и там, и там. В «Ла-Руж» я дам только одно полуночное шоу. И за это буду получать три сотни в неделю! Вот кошмар, а! Да, и знаете что? Фирма Джонсона-Гарриса дает мне Зика Уайта — платить ему будут они сами, — он займется всеми приготовлениями и будет ставить мое шоу. Зик работает только с самыми крупными звездами. Когда он услышал, как я пою, то сказал, что если мне немного поработать, я стану великой певицей. Говорит, будто я нечто среднее между Джуди Гарленд и Мэри Мартин.

— Хорошо, но только не позволяй, чтобы сюда вкралась еще какая-нибудь Элен Лоусон, а не то мы вышвырнем отсюда всю троицу, — сказала Дженифер, подмигивая Анне.

— Правда ведь, великолепное пианино? — спросила Нили, любовно проводя рукой по исцарапанной крышке «Стейнвея». — Зик настоял именно на этом пианино. Оно как-то преображает комнату, разве нет?

Дженифер кивнула.

— Ну конечно. Придает ей вид настоящего зала для репетиций.

Детское личико Нили печально вытянулось.

— Ну-у, вам не нравится, что оно здесь? Дженифер улыбнулась.

— Да нет. Просто мне интересно, где ты намереваешься поставить балетный станок. Ведь в следующий раз втащат и его, так или нет?

Анна рассмеялась.

— Пусть хоть она будет честолюбивой, Джен. Это же так здорово — иметь звезду в своей семье.

Нили скривилась.

— Я иду на это только ради денег. В июне мы с Мэлом поженимся, и я хочу накопить денег, чтобы обставить нашу квартиру так же уютно, как эту.

— Когда же ему представится возможность писать сценарии для Джонни Мэллона? — спросила Дженифер. — Похоже, весь рабочий день он только тем и занимается, что вкалывает на тебя в качестве секретаря по связям с прессой. Я еще не видела никого, кому бы создавали такую шикарную рекламу.

— Почему бы ему и не повкалывать? — возразила Нили. — В конце концов, все, что я зарабатываю, — это для нашего же с ним будущего.

— Ты и впрямь равнодушна к тому, чтобы пробиться на вершину и стать звездой? — спросила Дженифер.

— А для чего? Чтобы в результате в новогоднюю ночь сидеть вдвоем с каким-нибудь гомиком? Нет, я, конечно, буду работать после замужества, но на первом месте у меня всегда будет стоять семья. И уж кто мне это говорит! Разве ты не отказалась от контракта с «Твенти» из-за Тони?

Дженифер пожала плечами.

— Тот контракт немного стоил — всего сто пятьдесят долларов в неделю.

— Но Генри считал, что тебе следовало согласиться, — стояла на своем Нили. — Если бы сумма была чуть больше, ты подписала бы?

— Может быть… да, наверное. Но у меня нет таланта, Нили, а у тебя он есть.

— Да, но одного таланта тут мало. Ой, давайте-ка приберемся. Зик явится сюда с минуты на минуту.

— Да здесь же все сверкает, — возразила Анна. Нили заметалась по комнате, вытряхивая окурки из многочисленных пепельниц.

— Джен, ты гасишь сигареты во всех пепельницах, что есть в квартире. Зик говорит, он рад, что я не курю. Даже если просто дышать дымом, у певца портится голос.

Брови у Дженифер резко взметнулись вверх.

— Значит, на твоем первом выступлении в ночном клубе курить будет запрещено?

— Нет, но к чему мне травиться у себя дома? Все последующие три недели Зик Уайт не вылезал из их квартиры. Он репетировал с Нили, совершенно не щадя ее. Когда бы Анна и Дженифер ни являлись домой, они неизменно обнаруживали его.

Зик был женственно красив, вполне осознавал свою значимость, строго требовал выполнения всех заданий и был отличным музыкантом.

Нили он гонял безжалостно.

— Ну чего он хочет от меня? — вопрошала она, вбегая в спальню вся в слезах. — Сроду не брала уроков музыки, и ничего, всегда прекрасно справлялась. А он вдруг вознамерился сделать из меня Лили Понс — это за три-то недели! Анна, пойди и скажи ему, чтобы отвязался от меня!

Тут в дверях появлялся Зик.

— О'кей, Нили… довольно истерик. Время приниматься за работу.

— Не могу, — рыдала она. — Ты слишком многого от меня хочешь.

— Разумеется, многого. Чего ради тебе быть просто хорошей артисткой, если ты можешь стать великой?

Нили всегда покорно шла обратно… разучивание гамм продолжалось… затем очередная истерика… опять гаммы… казалось, этому не будет конца.

— Но самая крупная размолвка произошла на исходе второй недели. Нили ворвалась в контору «Баллами и Бэллоуз».

— Где он?-требовательно обратилась она к Анне.

— Кто?

— Генри! Хочу, чтобы он опять стал моим менеджером. Он нужен мне. Он должен избавить меня от Зика.

— Генри на Эн-Би-Си. Чем Зик не угодил тебе на этот раз?

— Требует, чтобы я сожгла всю свою одежду!

— Что?

— Что слышала! Чтобы я все сожгла! Говорит, что даже не позволит мне раздать ее бедным, настолько она ужасна. В том числе и это новое пальто. — Она любовно погладила рыжий лисий воротник. — На распродаже у Орбаха я выложила за него семьдесят долларов.

Анна с трудом сдержала улыбху.

— Ну-у, для тебя это пальто несколько претенциозно.

— Послушай, всю жизнь я донашивала вещи после сестры. И теперь имею право сама выбирать себе одежду.

— А что Зик хочет, чтобы ты носила?

— Кто его знает! Мы должны встретиться с ним сегодня у какого-то модельера. Вот почему мне и нужен Генри пусть скажет, что я тоже имею какие-то права.

— Послушай, Нили, для этого тебе не нужен Генри. Это ты можешь сказать Зику и сама.

— Нет, я не хочу сама бороться с ним. Пускай уматывает. Ух ты! Слушай, Анна, он так здорово сделал что-то с моим голосом. Мне иногда даже не верится, что я — это я. И всего за какие-то две недели. Знаешь, впервые в жизни я почувствовала, что, может, и впрямь сумею стать великой. Я могу брать ноты, о которых и не подозревала, и держать их долго и сильно. Он просто гений, настоящий гений.