Лайон улыбнулся и прошел к себе в кабинет.

— Зайди ко мне, — пригласил ее Генри. — Хочешь кофе? Прибавку к жалованью? Все, что угодно, только скажи — так я счастлив.

Загудел зуммер селектора у него на столе. Он щелкнул переключателем, и Анна услышала голос Лайона: «Генри, ты не мог бы послать ко мне Анну с контрактом Нили О'Хары?»

Подмигнув Анне, Генри выключил селектор. Он открыл картотечный шкаф, порылся в бумагах.

— Берем под опеку твою маленькую подружку. У нее нет своего поверенного. В будущем ей ничего особо не светит, разве что на сцене, но мы берем ее из-за тебя. — Он протянул бумаги Анне и показал на дверь в кабинет Лайона.

Лайон встал, когда она вошла к нему.

— Надеюсь, Генри сказал тебе, что мы берем Нили под свое крыло. Она настаивает, говорит, что это даст ей почувствовать себя звездой.

— Да, Генри сказал мне, — ответила Анна, не поднимая глаз от бумаг.

Он подошел к ней и взял документы.

— А он не сказал тебе еще, что последние четыре дня я ходил совершенно потерянный?

Она подняла взгляд, и он заключил ее в объятия.

— Ах, Лайон, Лайон… — она прильнула к нему.

— Прими мои соболезнования насчет тети. Никто из нас не знал, почему ты уехала… Генри вел себя так, словно ты вообще уже не вернешься. А я никак не мог поверить в это. Отказывался верить, что ты ушла из моей жизни. Я понимаю, Анна, что поступил отвратительно. Я должен был подождать тебя в ту ночь. Элен — твоя подруга, и…

— Нет, это я была не права. Никогда и ни в чем я не буду больше отодвигать тебя на второй план. Элен не стоила этого, и никто не стоит этого. Ах, Лайон, я так люблю тебя.

— И я люблю тебя, Анна.

— Любишь! О Лайон, правда любишь? — Она еще сильнее прижалась к нему. Он поцеловал ее в темя.

— Правда-правда, — скороговоркой проговорил он.

Но, посмотрев на него, она поняла, что он говорит то, что думает. И снова она сказала себе, что никогда в жизни не будет счастливее.

Оба выходных дня Анна провела в квартире у Лайона. Она страстно и исступленно отвечала на все его ласки в постели. Во вторую ночь сладкая судорога внезапно пробежала по ее телу. Чуть приподнявшись, она изогнулась и через несколько мгновений обессиленно откинулась на спину. Нежно обнимая ее, Лайон поглаживал ее волосы.

— Ах, Лайон, у меня наступило. — Она еще немного вздрагивала.

— В первый раз, — сказал он.

— А то я уже начала беспокоиться, все ли у меня нормально.

— И совершенно напрасно: в самом начале девушка очень редко испытывает что-то по-настоящему или достигает оргазма.

Она покрыла его лицо страстными поцелуями.

— Я нормальная, Лайон… Я — женщина! В ту ночь Анна вела себя в постели агрессивно. Она никогда даже не мечтала о том, что ее физическая страсть по своей интенсивности может сравняться с ее чувствами, поэтому и обрадовалась; и испугалась одновременно. Она не только любила Лайона за то, что он — Лайон, она жаждала его физически. Любовь ее стала ненасытной.

И лишь одна неотступная мысль отравляла ей эти два восхитительных дня: в понедельник ей нужно было явиться в суд и свидетельствовать на бракоразводном процессе Дженифер.

— Анна, я знаю, что тебе крайне неприятно это делать, — говорил ей Генри. — Но ты — единственная, кому я полностью доверяю. У Дженифер в Нью-Йорке никого нет. Она не знает здесь ни одной девушки. Все будет хорошо и закончится так быстро, что ты и понять ничего не успеешь. Не переживай из-за этого, просто будь на работе в девять тридцать. В суде нам нужно быть в десять тридцать. Дженифер приезжает из Филадельфии на весь день. А перед тем как поехать в суд, мы все отрепетируем в конторе.

В выходные она несколько раз заговаривала об этом. Даже в объятиях Лайона она нет-нет да вспоминала о том, что ей предстоит.

— Послушай, ты вовсе не обязана это делать, если тебе действительно так неприятно, — сказал Лайон.

— Понимаю, что это глупо, Лайон, но я боюсь. Ведь это же самое настоящее лжесвидетельство, разве нет?

— Строго говоря, да, но такое совершается изо дня в день. Я хочу сказать, что всем это безразлично, даже самому судье. Но если это идет вразрез с твоими принципами, возьми и объясни все Генри. Если понадобится, он договорится с мисс Стейнберг.

— Почему же он тогда сразу ее не попросил?

— Он думал об этом. Естественно, прежде всего нам в голову пришла мысль о ней. Но много ли нам это давало, даже если судья будет на нашей стороне? Разве Дженифер Норт похожа на такую девушку, которая подружилась бы с мисс Стейнберг и стала бы поверять ей все самое сокровенное? — Он потянулся к телефону. — Не беспокойся об этом. Я сейчас позвоню Генри. Ты решительно ничем не обязана ни Генри, ни Дженифер Норт, почему же ты, черт возьми, должна…

— О боже! — она села в кровати. — Лайон, не звони Генри.

— Почему?

— Я очень обязана Дженифер. Среди всего прочего и за ее десять долларов. Совсем забыла: она одолжила мне денег на обратный билет из Филадельфии. — Анна уже рассказывала ему об инциденте с Элен Лоусон, тщательно избегая упоминания о том, что Элен говорила о нем. Но она совсем забыла рассказать, с каким сочувствием отнеслась к ней Дженифер, как выручила ее. — Я хотела отослать ей деньги. Но когда я приехала в Нью-Йорк, пришла телеграмма, и я сразу же уехала в Лоренсвилл.

— Ну, можешь не беспокоиться. Уверен, что десять долларов Дженифер не волнуют. Я ей отдам их завтра.

— И все равно, она очень хорошо отнеслась ко мне в ту ночь. Думаю, что выступить на суде в ее пользу — это самое малое, что я могу для нее сделать.

— Очень хорошо, раз ты считаешь, что это сравняет счет.

Анна посмотрела на него.

— Какое-то отсекающее выражение, Лайон. Оно словно ставит точку на твоих отношениях с человеком, как оплаченный счет. Помню, как ты употребил его в разговоре со мной. Будто захлопнул дверь перед самым моим носом.

— С тобой? Когда?

— Когда я благодарила тебя за Нили, за то, что ты помог получить ей работу. Ты сказал тогда, что это сравнивает счет за то, что я достала тебе эту квартиру.

— Теперь это наша квартира, — сказал он. Она посмотрела на него, и взор ее затуманился.

— «Наша квартира»?

— А почему бы и нет? Если, конечно, ты не слишком привязана к своей комнате на Пятьдесят второй стрит. Места здесь, по-моему, достаточно, а я вполне уживчивый парень.

Она обвила его руками.

— Ах, Лайон! Мы знаем друг друга совсем недолго, но я считаю, что знала это давно. Знала с того самого момента, как мы встретились, что ты единственный мужчина, за которого мне захочется выйти замуж.

Он осторожно высвободился из ее объятий.

— Я прошу тебя переехать ко мне, Анна. Это все, о чем я сейчас могу тебя попросить.

Она отвернулась от него, скорее озадаченная, чем обиженная. Взяв ее за плечи, он нежно повернул ее к себе лицом.

— Анна, я действительно люблю тебя. Она попыталась проморгаться, чтобы убрать с глаз непрошеные слезы, но они прорвались в ее голосе.

— Когда люди любят друг друга, они женятся.

— Возможно, в Лоренсвилле, где все решается с самого рождения и с будущим все ясно заранее.

— У тебя с будущим все ясно. Генри верит в тебя…

— Я сам не знаю наверняка, хочу ли я оставаться с Генри. Я вдруг понял, что вообще ничего не знаю наверняка, но я наверняка не хочу жить жизнью Генри. — Лайон задумался. — Видишь ли, после войны я решил, что не вернусь к Генри и к старому образу жизни. Однако же вернулся, и энтузиазм Генри передался мне. Я почти вписался в свою старую модель. А потом мы пообедали с тобой в «Барберри Рум». В тот день ты дала мне хорошую встряску — заставила задуматься. Потом — выходные дни в Нью-Хейвене и история с Тэрри Кинг. — Он покачал головой. — Потом оглушительный удар, когда ты исчезла. Я начал тщательно разбираться во всем, давая свою оценку происходящему, и принял, наконец, решение. Я хочу попробовать написать эту книгу.

— Замечательно, Лайон. Но как этому может помешать женитьба?