Режиссер Джерри Ричардсон привел какого-то мужчину.

— Кевин, мне хотелось бы познакомить тебя с моим старинным приятелем. Мы вместе воевали. Знакомься — это Кевин Гилмор. А это — Лайон Берк.

Кевин застыл, услышав это имя. Наверняка тот самый, имя не столь уж распространенное. С виду скорее артист, чем писатель. И хорошо сложен, а загар… Кевин вдруг почувствовал себя старым и больным. И сразу как бы со стороны увидел свои редеющие волосы. У Берка же они черны, как смоль, и лишь слегка серебрятся на висках. А какая широкая улыбка у этого мерзавца. Нервно улыбнувшись, Кевин обменялся с Лайоном рукопожатием.

— Принимаете участие в работе компании? — спросил он.

— Нет. Просто приехал в Нью-Йорк несколько дней назад. Обедали с Джерри, и он сказал мне, что здесь работает мой старый друг — Анна Уэллс. Вот и зашел повидаться.

— Сейчас посмотрю, освободилась ли она, — быстро проговорил Кевин. — Это я ее открыл… сделал «Девушкой Гиллиана». Пойдемте, она в студии. — Он взял Берка под руку. Он должен быть там, с ними, видеть реакцию Анны.

У нее еще не кончилась генеральная репетиция, поэтому Кевин и Лайон сели в зрительном зале. Он знал, что она не видит их из-за яркого света юпитеров, " незаметно, искоса следил за Лайоном. Лайон смотрел репетицию с явным интересом.

— Да, у нее это и в самом деле великолепно получается, — сказал он Кевину, словно только что узнал это.

— Она была великолепна с самого начала, — осторожно заметил Кевин.

— Я впервые вижу ее на сцене. Все это время я хил в Европе.

— У них сейчас будет перерыв. Хотите подойти поздороваться? — Кевин старался говорить как можно непринужденнее.

— Непременно! — Лайон легко встал с кресла и пошел вслед за Кевином.

Когда они подошли, Анна обсуждала с продюсером какие-то изменения. Увидев Кевина, она тепло улыбнулась и подмигнула ему, как бы говоря: «Через минуту все кончится». Сначала ее взгляд невидяще скользнул по лицу Лайона, затем, вздрогнув, словно не веря своим глазам, она вновь посмотрела на него.

— Да, это я, — сказал он, лучезарно улыбаясь. Он выступил вперед и взял ее руки в свои.

Анна слабо улыбнулась, чувствуя, как у нее дрожат губы. Лайон… еще красивее, чем когда-либо… Каким-то образом она все же обрела дар речи и сказала, что рада видеть его.

— Можем мы где-нибудь присесть? — спросил он. — Здесь дьявольски жарко от этих юпитеров. Или ты еще не закончила?

— Нет, у меня пока все закончилось, теперь остались только съемки.

— Мне нужно кое-чем заняться в правлении, — сказал Кевин. — Почему бы вам не побыть вдвоем — вам наверняка есть что вспомнить. — Он ушел, кивнув на прощание. Анна поняла, что для него это был труднейший поступок в жизни. Лишь по его окаменелой спине было видно, каких душевных усилий ему стоило держаться с таким достоинством. Всем сердцем она потянулась к нему. Он был напуган, но боролся с собой, пытаясь казаться смелым. Она тоже боролась с собой, ведя Лайона в свою гримерную. «Он вернулся — вот как все просто, — думала она. — А я? Неужели я должна забыть эти пятнадцать лет молчания и раскрыть ему свои объятия? И тем не менее, именно это я и хочу сделать. Не могу спокойно смотреть на него, чтобы не протянуть руку и не коснуться. Но ведь сейчас есть Кевин… Где я была бы, если бы не Кевин? И где был Лайон все эти годы?»

В гримерной они сели. Прикурив сигарету от протянутой им зажигалки, она глубоко затянулась, намеренно ожидая, с чего он начнет.

— Что ж, похоже, ты была права, — сказал он.

— Насчет чего?

— Насчет Нью-Йорка… твоей подлинной любви. — Он развел руки, как бы охватывая все пространство вокруг. — Тебе здесь нравилось, и ты добилась своего, Анна. Я очень горжусь тобой.

— Ты тоже добился своего, Лайон.

— Но не в долларах и центах, и не в настоящей литературе. Но в целом, можно сказать, что своего я добился, ибо делаю сейчас то, чего по-настоящему хотел. И верю в то, что ты — та самая девушка, которая когда-то сказала мне, что каждый человек обязан дать себе этот шанс.

— Что ты делаешь в Нью-Йорке?

— Мы совершенно восхищены вашим коммерческим телевидением и быстрым становлением ваших актеров. Одна из наших газет поручила мне написать цикл статей обо всех аспектах вашего телевидения — о девушках, зарабатывающих миллионы всего-навсего одной пластинкой-хитом, о звездах-ковбоях, превращающихся во владельцев предприятий, и о девушках, которые становятся финансовыми магнатами и волшебницами, рекламируя лак для ногтей.

Она рассмеялась.

— А у вас там такого нет?

— Пока нет. Вскоре это придет и к нам — мы отстаем от вас лет на десять, — но я, по крайней мере, могу подготовить Британские острова к грядущему нашествию. — Он улыбнулся. — Конечно, это не имеет ничего общего с литературой, которой я себя посвятил. Просто неожиданное выгодное предложение: хорошо оплачивается и к тому же дало мне возможность приехать в Штаты.

— Сколько ты здесь пробудешь?

— Думаю, месяца полтора.

— Уже виделся с Генри?

— Вчера обедали вместе. Генри устал, хочет продавать свой бизнес. Джордж Бэллоуз пытается сам набрать нужную сумму, но если не сумеет, фирма Джонсона-Гарриса приобретет его. — Он закурил сигарету. — И Джорджа я видел. Выглядит вполне процветающим, но я не завидую ему — все та же бешеная гонка.

— Легко ничего не дается, Лайон.

— Да, верно. Даже вот эта журналистская работа, за которую я взялся. Приходится проводить целое исследование и иметь дело с массой цифр, которые нужно проверять и перепроверять. Не могу же я все брать из головы. Но мне это нравится. — Он перегнулся через столик и взял ее за руки. — А как ты? Не замужем, детей нет… Генри говорит, ты все еще одна.

Она отвернулась чуть в сторону, надеясь, что под густо наложенным сценическим гримом не видна краска смущения.

Он все так же крепко держал ее за руки.

— У меня в этом плане тоже одни нули, — сказал он. — Единственное, о чем я сожалею. Такой, как ты, Анна, больше нет — да д не могло быть никогда. — Он помолчал. — Мне бы очень хотелось еще раз встретиться с тобой, пока я здесь. Я сумею понять, если ты не сможешь… Генри говорит, что ты и этот Кевин Гилмор…

— Мы можем с тобой встретиться, Лайон, — ровным колосом проговорила она.

— Чудесно! Когда это будет?

— Завтра вечером, если хочешь.

— Прекрасно. Где я тебя найду?

— Давай, я сама тебе позвоню, — быстро сказала она. — Днем меня не будет дома — несколько деловых свидании.

Лайон записал название отеля и номер телефона. Анна отметила, что он остановился всего в трех кварталах от ее дома. Улыбнувшись, она пообещала позвонить ему в шесть часов.

— Поужинаем где-нибудь, — просто сказал он и встал. — А сейчас пойду: тебе наверняка нужно подправить грим, перед тем как все это будет сниматься на камеру. Я очень горжусь тобой. Значит, до завтра…

Еще долго после его ухода она сидела неподвижно, словно застыв на месте. Лайон вернулся. Ничего не изменилось. Нет, изменилось — ей уже не двадцать, и эти годы принесли с собой перемены. Есть Кевин, который дал ей свою любовь, свое доверие… и ее профессию.

Я нужна Кевину, — думала она, — но вот появляется Лайон, просто так, наездом, и я веду себя как идиотка, готовая потерять голову и забыть все эти годы, когда от него не было не единой весточки. Завтра позвоню и скажу, что занята..А может и вообще не позвоню. Пусть ждет, как я его ждала столько лет".

Но она знала, что встретится с ним.

Кевин ни словом не обмолвился об этом до самого конца ужина. Затем спросил небрежным тоном, что Лайон делает в Нью-Йорке. Анна объяснила, в чем заключается его задание. Кевин напряженно слушал ее, уставившись в рюмку с коньяком. Потом сказал:

— Что ж, теперь, когда я увидел его, мне многое стало понятно. Двадцатилетнюю девушку обязательно потянет к такому мужчине, как Лайон. Разумеется, все в нем чересчур напоказ — и внешность, и этот деланный английский. шарм, — но, думаю, что молоденькая — впечатлительная девушка нашла бы его привлекательным.